Дневник войны, глава 237. «Никогда не знаешь. Возможно, ты последний, кто видит этот город»

В психологии есть такое понятие, как «кризис трех лет». И это один из самых сложных периодов в жизни каждого человека, не считая того, что происходит в детстве на рубеже трехлетнего возраста. 

Именно в этом возрасте ребенок начинает воспринимать себя отдельно от родителей, становится более самостоятельным и громко заявляет, что с этого момента у него есть свои, собственные желания и они вполне могут отличаться от ожиданий мамы и папы. Начинается активное становление личности.

По сути – это переоценка мировоззрения и выделение своего «я» из социума. Еще такой кризис можно назвать прыжком самосознания с сотнями «почему» и «я сама/сам», благодаря которым и человек формирует основу своих ценностей, принципов и моральных устоев.

Мы пережили кризис трех лет войны. Дела утопающих – дело рук самих утопающих. Как бы нам ни помогали наше партнеры, судьба Украины зависит, в первую очередь, от нашего желания борьбы за независимую жизнь у себя дома.

Хочешь сделать что-то хорошо – сделай сам. И на четвертый год войны уже неважно, есть ли у тебя военная специальность, важно лишь то, что каждый из нас может сделать, чтобы Украина продолжала стоять.

Мы выросли. У нас больше нет иллюзий, что все это закончится в ближайшем будущем. Жизнь изменилась. Пришло четкое осознание, что самые стабильные вещи теперь начинаются с «никогда больше не будет».

Никогда больше не будет твоего дома, потому что туда прилетела российская ракета.

Никогда больше не будет огромного стола на Рождество, потому что половину из тех, кто за ним сидел, убили россияне.

Никогда больше не будет возможности прийти на могилу прародственников, потому что кладбище, как и все село, российская армия сравняла с землей.

Ты начинаешь терять своих людей. Тех, кого ты любил. Тех, кто любил тебя. Тех, кто любил тех самых людей, что и ты. Тех, кто знает все про твою жизнь.

Реальность меняется и нужно иметь смелость принимать ее такой, какая она есть.

До войны она была студенткой биологического факультета кафедры биофизики и медицинской информатики, занималась научной работой, связанной с травмами спинного мозга, и готовилась к переезду в Японию, где планировала исследовать лекарства для головного мозга, изучать микроскопию и программировать.

Сегодня ей 25 лет и она руководит службой медицинского сопровождения бригады специального назначения «Азов». Ее зовут Рина Резник и на вопрос о том, почему она не уехала, девушка отвечает так: «Когда происходят какие-то эпохальные события, исторические события, лучшее, что можно сделать для своей души – это оставаться рядом с ними, за ними наблюдать и принимать в них участие. Уехать заграницу – это как отрезать себя от куска жизни».

За три года войны она успела поработать и в ТРО, и в госпитальерах, и в министерстве здравоохранения. Рина Резник стала амбассадором крови в армии. Именно благодаря ей переливание крови на фронте стало возможно, а холодильнички с запасами универсальной крови появились на стабилизационных пунктах – «твоя кровь может воевать». 

Рина, будучи непосредственно на линии фронта и в прифронтовых городах, как никто другой ощутила на себе военный феномен «никогда больше не будет».

– Меня не покидает чувство, что некоторые города я вижу в последний раз. И не факт, что их еще кто-то увидит. Такое по ощущениям впервые произошло с Соледаром, когда бригада, в которой я воевала тогда, выходила оттуда. Мне очень нравился этот город. Я вышла, и комбат еще тогда шутил, что никто сюда больше не приедет.

А никто больше в Соледар и не приехал. И никто больше не приехал в Бахмут.

И когда мы выезжали из Лимана, Лиман, слава Богу, стоит, но последние две недели, когда я понимала, что мы можем куда-то двигаться, для меня было очень важно прямо весь его обойти, весь облазить, весь пофотографировать. Потому что никогда не знаешь и, возможно, ты последний, кто видит город, – говорит Рина Резник в интервью Эмме Антонюк.

Еще Рина любит воскрешать музыкальные инструменты. В каждом прифронтовом городе, в котором бывает, она ищет в разбомбленных Россией украинских школах фортепиано. Благодаря ей музыка снова звучит там, где давно уже нет жизни. Сильно? Сильно!